Предоставляю вам отчет моего друга и коллегу о рыбалке, на которую мы его взяли как-то раз... (сам я не рыбак, но история по моему интересная и смешная) (Рома это я,)))))))
После недолгой поездки и коротких бесед по телефону с вопросом вроде «где-тот-самый-водоём» - мы прибыли к месту под вечер. Скрытое за дачным посёлком и городской свалкой озерцо представляло собой вытянутую метров в 150-200 чашу с небольшой и по видимому глубокой заводью у дамбы с ржавой шляпой сетчатого перелива, до края которого вода не доходила сантиметров десять. В поперечнике водоём не превышал 100метров. Уходящая в камыш водяная перспектива натолкнула нашего рыбака №1 – Юрия Ивановича на мысль, что «там должно быть». Наш берег был пологим. Противоположность граничила с резким и обрывистым, метров в 10-15 – склоном. На фоне окружающих ставок, жёлтых в начале октября деревьев, – место отдыха представляло истинную ценность и было облюбовано всеми с первого взгляда. Пока Стас с Юрием Ивановичем занимались снастями – мы с Ромой заготавливали дрова для костра. Как бывалый в этом деле – Стас предупредил, что дров до утра надо очень много. Это было началом эпопеи лесозаготовок нашего мероприятия. Я не представлял ещё – сколько нужно будет свалить деревьев и натереть мозолей, чтобы прокормить ненасытный огонь.
Наш с Ромой энтузиазм на вечер - был напрочь добит увесистым стволом, некогда дуба, который мы обнаружили недалеко от стоянки. Прежние «древодобытчики» наверняка бросили этого гиганта здесь только потому, что не смогли оценить вес ствола до того, как «уложили» дерево. Потому, обкорнав гиганта – оставили умирать длинную, тёмного цвета, сучковатую деревянную колбасу. Сказать, что мы тащили ствол – это значит не сказать ничего. Скорее так: мы - рыдали это дерево. Каждый метр маршрута был проделан с таким напряжением, что будь оно действительно живым – отрастило бы ноги, встало и пошло к месту предполагаемого костра из чистого сострадания. Сучки, которыми в изобилии был осыпан измученный колосс – проделывали в земле здоровенные борозды. Как мы не крутили ствол, чтобы избежать естественного сопротивления обречённого – физика торможения оставалась неумолимой. Как оказалось впоследствии – оно с большим трудом горело. Мы так и не сожгли его полностью. Думаю, эта зараза могла бы послужить хорошим якорем для 2-х тонного грузовика – на скользком склоне в опасной ситуации, но сейчас – это его свойство помогало понять и глубоко вникнуть в чувства и настроение оказавшегося в широкой степи водителя КАМАЗа – со спущенной парой задних колёс и с одним единственным гаечным ключом – 19х24.
Последнее дерево, что я притащил в этот вечер – так меня вымотало, что не дотащив его метров 10 до костра – я откровенно плюнул «на эту рыбалку», о чем в шутливой форме заявил кампании. Сердце мне согрело поведение Стаса, который, увидев «трофей» на свету – с благоговением пожал мне руку.
«Добив» монстра – мы поспешили разобрать снасти и хотя бы успеть опробовать удочки до наступления полной темноты. «Рогатки» я срезал уже в сумерках – ножом Юрия Ивановича, коим он дорожит так, что если бы я по несчастью потерял его – назад мне можно было не возвращаться. Так что я даже привязал ножик верёвочкой к петелькам на штанах. Рома занимался костром и с гордостью разжёг его, заявив, что с дедом они «разложили их столько, что вам и не снилось!». На что костёр обижено погас. Тогда Рома, помянув уже известный КАМАЗ, принялся за костёр с удвоенной силой и тот запылал вдруг так, будто осознал вину за свою провинность и не гас уже до самого конца мероприятия.
Закончив с костром и рекогносцировкой местности – мы решили отужинать. От водки я отказался, сославшись на позавчерашний коньяк. От чего, покрутив у виска, мужики справедливо звякнули рюмками. Я цедил квас, который предусмотрительно купил в магазине возле своего дома. Ужинали при свете фар. И намотавшая на колёса грязь вперемешку с листьями машина – была похожа на вездеход, хотя ни по проходимости, ни по назначению таковой не являлась.
Продуктов набрали много. Помимо целого пакета с звякающим и булькающим содержимым – были «Амсторовские» колбаски – фарш в виде сосисок, яйца, варёная картошка, сало, лук, солёные огурчики, домашняя снедь в виде «печёночного торта» (вкусность кстати редкая – спасибо маме Стаса), мои любимые «синенькие» и ещё много всего. Под свет костра с одной стороны и коногонки с другой – мы всё это опробовали не спеша, перебирая и предвкушая процесс.
«Колбаски» решили оставить на завтра.
Основательно поужинав – начали дислокацию.
После нескольких неудачных попыток «поймать клёв» - Юрий Иванович взял командование на себя, объявив, что «знает где все спрятались» и что «мы им всем там покажем». Стас, вместе с которым мы утверждали, что Рома рыбу ловить уж точно не будет, вдруг довольно резво забрался в спальный мешок, улёгся у костра и не подавая надежды на критику – заснул богатырским сном. К моему удивлению – Рома, окрылённый как и я, чутким руководством бывалого – инициативно бросился готовиться. На моё оторопелое «вы никак рыбу ловить собрались» - была молчаливая и хмурая реакция оставшегося на ногах коллектива, всем своим видом дающего понять мне, что «мы есть рыбаки, а не хухры-мухры», поэтому я закрыл рот и старался не бросать провокационных фраз. Юрий Иванович справедливо посчитал, что «светлячки» (пластиковые стержни с хим. составом, светящиеся при физ. воздействии на них после этого – несколько часов) Стасу не пригодятся наверняка. Следовательно - их можно позаимствовать. Одев их на поплавки экспроприированных нам с Ромкой удочек – наша тройка, захватив реквизит, двинулась к месту сражения. За спиной ободряюще звучал храп Стаса.
Моё место представляло собой конструкцию из старых покрышек, выложенную сверху брёвнами. Композицию венчало нагромождение, обозначающее нечто вроде трона над водой. В этом месте глубина была около метра и предполагала большое скопление рыбы. Ромке – Юрий Иванович по видимому доверить объект побоялся по причине неопытности в таких делах – молодого специалиста игрового бизнеса и в силу возможного нарушения координации товарища в следствие приёма горячительных напитков. Обо мне вероятно подумали, что если я и свернусь в воду, то меня будет проще выловить, если уж я не пожелаю сам добрести до берега.
Заботливо снабдив меня спецсредствами в виде штанов из прорезиненной ткани – до самого подбородка и удочек с комплектом наживок, Юрий Иванович удалился, предварительно проведя полный инструктаж и строго-настрого запретив засыпать на возвышении.
Сидя над водой и наслаждаясь прояснившемся к ночи небом – я слышал, как та же участь постигла и Ромку. Рыбаки заняли позиции. Наступила тишина, нарушаемая лишь редкими всплесками рыбы в камышах.
Для меня это было наслаждением. Я смотрел на светящиеся стерженьки поплавков и радовался тишине и покою. Казалось, что я вишу над водой. Время летело.
Где-то уже более чем через час - мы обнаружили, что рыба с нами не солидарна. Юрий Иванович угрюмо молчал, Рома начал нервничать. Его отчаянные попытки «поймать хоть что-нибудь» заканчивались жалобными призывами о путающейся леске.
Закинув очередной раз удочку с наживкой типа «кукуруза», которая легла на дно, я буквально через 5 минут вытаскивал из воды небольшого метиза, весом около 150-200гр. Понимая, что молчание надо разбавить надеждой – я начал орать, что один его не вытащу, что этот зверь утянет меня в воду и т.д. Юрий Иванович был единственный, кто поддержал кампанию – примчался, помог отцепить добычу и снова распорядился на счёт дальнейшей стратегии. Затем он ушёл. Рома угрюмо молчал. Лишь изредка были слышны его стоны по поводу запутавшейся лески.
Пересидев ногу и решив размяться – я с трудом выбрался на берег по скользким брёвнам и подойдя к Роме – поинтересовался от чего у него путается леска. На это я получил совет куда мне надо пойти за ответом и понял, что мой первый улов поставил меня в ранг врагов общества в его лице. Пожав плечами – я возвратился на место.
Досада от слабого клёва, вернее – полного его отсутствия, ухудшала настроение. К тому же мне достался налобный фонарь Стаса, который вдруг совсем расхотел работать и загорался на полную катушку тогда, когда по его мнению наставал самый для этого подходящий момент. Перепуганные внезапной вспышкой света водяные крысы, коим единственным из нас было хорошо и здорово и без рыбы, расходились от меня по воде резкими зигзагами. Как заправские водолазы – они вдруг делали кульбит и уходили под мой трон, как в омут. Несчастная рыбка, пойманная мной – тосковала в пакете между брёвнами и даже не делала попыток смыться.
Ситуацию накаляли настойчивые кряхтения Ромки, иногда оканчивающиеся победным «я сделал это» - но обычно после этого в скором времени снова начинались кряхтения. Юрия Ивановича - распутывать леску он уже не звал. На моё восклицание «да что там у тебя путается всё, Рома?!» - кряхтение усилилось, а Юрий Иванович бросил жалобно «Денис, молчи, я же уже молчу!». Апофеозом было восклицание Ромки «Юра, у меня поплавок всё время тонет!», на что Юрий Иванович с тихим бормотанием обречённо выдохнул «это - раки».
На ставшее вдруг негромким свистом кряхтение – я обернулся посмотреть в чём дело и увидел как в темноте, на том месте где по идее должен был сидеть Рома – плясали 2 огонька. Причём выписывали они такие узоры и с такой скоростью, что я даже не смел подумать, что живой человек способен на такие кренделя, потому что огоньки залетали за стоящее рядом с местом дерево и вылетали назад. Вспомнив накануне увиденную мной в кабинете шефа статую Вуду, я решил, что мужики всё же перебрали с приготовлениями. А помянув собаку Баскервиллей, я вдруг почувствовал холодок в груди.
Услышав довольно громкий мат – я понял, что там наши и из любопытства поторопился на берег (надо сказать, что в силу таких вот тренировок туда-сюда по брёвнам – к утру я довольно резво скакал по ним, без серьёзных опасений свалиться). На мой вопрос в темноту был выдан привычный маршрут с уточнением «какая же я сволочь, что не хочу слезть оттуда и поделиться с человеком хлебом».
Когда я прибыл на место – был очередной раз сражён своей собственной глупостью и Ромкиной настойчивостью, с которой он всё ещё пытался поймать «это самое что-нибудь». Довольно слабо соображая из-за позднего времени и мучаясь с коногонкой, которую ему приходилось держать чуть ли не зубами – пионер-рыболов пытался забросить одну удочку и честно насадить перловку на огромных для этого размеров крючок на второй. Так как его сноровка при это была близка к нулю – мне стало жаль его и стыдно за свой эгоизм. Юрию Ивановичу приходилось разрываться между Ромкой и костром, возле которого спал Стас, а я лишь стремился поймать рыбу, что в общем-то законно, но никак не вязалось с концепцией коллектива. Ромка всхлипнул носом, потому как забыл захватить свои, как он выражался «кокс» - капли для носа и попросил есть, не забывая однако непрерывно меня осуждать. Нужно сказать, что для первого раза – он держался совсем неплохо. Только перебрал с эмоциями.
Я побрёл за едой.
У костра было оживление. Юрий Иванович натаскал откуда-то из темноты веток. Огонь горел ровно и уверенно. Проснулся Стас, потребовал пива. Я рылся в поисках продуктов в багажнике, выудил литру и подкинул уму. Он удовлетворённо принял ёмкость и прилёг у костра.
Набив карманы продуктами и захватив квас – я возвратился к Ромке. Его попытки насадить наживку продолжались. Уговорив его минут через 10 оставить это дело мне и поесть – я нацепил хлеб и забросил удочки. Ромка повеселел и шатаясь – побрёл к машине, потому что ожила его мобилка – Стас требовал ключ от машины. Я снова занял своё место. Со стороны машины заиграл «Шансон».
До утра поймал еще совсем маленькую краснопёрку – с ладошку. Проделывая обычный маршрут до машины – заметил, что Юрий Иванович спит на берегу, прямо у удочек. У костра тоже было тихо, только играла музыка.
Рассвет помню плохо, хотя не спал и даже не дремал совсем. И откуда силы взялись – я до этого поспал совсем мало…
Утро принесло лёгкий озноб, ту самую вязкую, в тумане - тишину, всхлипывание в камышах, живой костёр, за коим поглядывал Юрий Иванович, регулярно обхаживая огонь и не давая потухнуть во мне надежде на хороший улов. Или по крайней мере – на не зря проведённое время. В чём собственно он и преуспел.
Подлая рыба различной комплекции - плескалась вокруг меня и упорно не желала в уху.
Приехали мужики – на любимом Алексеем «уазике». Машина пыхтела и переваливалась. Казалось, что вот-вот станет навечно, но эта видимость почему-то не останавливало тёмно-зелёного русского вездехода. Пыхтя, он перебрался через очередную кочку и стал – вязко и уверенно недалеко от машины Стаса.
Самое довольное лицо, которое я увидел в это утро, да и за целый день – было лицо Алексея. Составляющие удовольствия не заканчивались на одном лице. Они распространялись на широкий торс, выпирающий, представительский живот и грузную походку фигуры в военного вида защитных штанах и куртки, издалека похожую на те, что носят спецназовцы – вроде как с одетым под низ – бронежилетом. Невозможно наверное описать чувства человека, буквально умирающего вчера от боли в спине и испытывающего силу, заставляющую его бродить от горизонта до горизонта с ружьём в руках и жаждущего первого выстрела. В первую, его сегодня, - дичь.
Уговорил жену сделать укол обезболивающего. Доняло. А на охоту всё ж таки пошёл. Пожалуй – есть вещи, о которых он может говорить часами.
Первая – это его мечта «уазик». Эта машина, покорившая пожалуй не одно поколение автолюбителей – неисчерпаемая тема любой начавшейся по этому поводу дискуссии с участием Алексея.
Его второй страстью является любовь к природе. От того вероятно он так же часто бредит Россией. Наверняка его поймёт всякий, кто видел этот простор. Свободу. Пожалуй – редко где в природе встретятся такие виды как там. Да что виды! Нет больше нигде такой природы. Там, где свобода так сочетается силой. Великое умение широкой души – сидеть иногда в полной жопе и видеть перед собой далёкие дали, кои даже олигархи - по бедности кошелька своего и скудности души – ни в силах ни купить ни сотворить. Во всяком случае – я надеюсь, что понял его, когда он пытался передать мне мысль. И вовсе не в «улучшающейся политической обстановке тут дело».
Рыжий, высокий и поджарый дядька с улыбающимся во весь рот лицом – был подстать Стасу. Он всё время торопил ехать, радостно смотрел по сторонам и за горизонт.
Молодой Виталик, не спеша вышедший из машины в зябкое утро – добродушно ухмылялся и прятался в одежду. Пригрелся в машине, а на воздухе озяб сразу.
Процессия неторопливо проследовала от места стоянки - вдоль берега, в камышовый «хвост» ставка. Народ наслаждался тишиной и не сдающейся человечеству природе.
Потом все вяло будили Ромку. Герой лежал навзничь, с неплотно прикрытыми веками, так что были видны белки глаз. Я даже было подумал, что с ним нехорошо. Но, прислушавшись, осознал беспочвенность опасений. Объект храпел соловьём с завидными по точности интервалами. Пожалуй, в регулярности вдохов-выдохов он смог бы соперничать с метрономом.
В конце концов – авангард коллективно решил «товарища не будить, оставить отсыпаться на воздухе». С неожиданной резвостью охотники погрузились в машину, прихватив Стасика. Зелёный параллелепипед с гладкими углами – пыхтя и переваливаясь как тяжёлый старый жук – уплыл в посадку и постепенно стих.
Юрий Иванович, которого звала к себе далёкая в такой неприветливый день рыбацкая удача на том краю ставка – рвался в бой. Он приглядел место и нетерпеливо топтался в надежде сбагрить пост.
Авто Стаса было дорогим. Мало того: оно было одно. Прибывший с охоты – уставший и не обязательно в хорошем расположении духа Стас – мог сильно возражать против беспечности соплеменников. Я живо представил себе торчащий из капота топор – на фоне полировки, распахнутые двери, вырванные «с мясом» кресла, сиротливо валяющийся руль и догрызающего помятое колесо – толстенного бобра.
Другим аргументом служила мысль о том, что третьей большой рыбки, которая глупо попадётся мне одному, в то время как другие будут с надеждой поедать глазами поплавок – повергла меня в уныние. Глубоко спящий у костра Ромка добавлял к картине застывшую в спальном мешке знаменитую Статую Свободы в горизонтальном положении, с куском обугленного полена в посиневшей от утреннего холода руке.
Поспешно согласившись с доводами, что «да, именно здесь и прячется вся рыба, со всего ставка» - я не спеша взял удочку и направился к заводи.
Вяло скрутив хлебный шарик и насадив его на крючок – я закинул леску и небрежно устроив удилище на берегу, выпрямился во весь рост (ноги гудели как пара старых трансформаторов) – уставился на поплавок и задумался о мирском. Из ступора меня вывел резкий нырок поплавка. Отбросив состояние медитации – я сгрёб удочку в охапку, подсёк и осторожно начал вываживать добычу. Ей оказалась приличных на мой взгляд размеров рыбёшка граммов в 250 – побольше той, что мне посчастливилось поймать ночью. Вытащив её на берег – я намучался с крючком, потому что остриё глубоко вошло в верхнюю губу рыбы и я боролся с попискивающей холоднокровной самоотверженно, глубоко скорбя по её положению. Наконец – рыба была спасена и я бросился искать – куда бы её девать. Желание выбросить в воду вещь-док, подальше от взглядов тех, кому не повезло и природный инстинкт охотника – боролись во мне как новосёл борется с поднимающейся от сырости плитой ДВП и собственным отощавшим от переезда кошельком. Наконец я нашёл садок.
Нужно сказать, что максимализм Стаса, заключённый во всех его начинаниях подсказал хозяину эту покупку, опираясь вероятно на далёкие перспективы. Перехваченный наскоро сбоку ниткой, «подраненный» каким-то зубатым чудовищем садок мог вместить в себя улов средней бригады рыбаков Белого моря, если бы когда-нибудь попал в руки этих работяг. Во всяком случае – именно предусмотрительность его хозяина помогла мне благополучно погрузить рыбу в садок, а сам садок – в воду – без особых травм и физических увечий для пойманной.
Далее – я снова снарядил снасть и уже с предосторожностями – занял позицию у заводи.
Вожделенная рыба настойчиво игнорировала приманку. Только мелочь рьяно грызла хлебные шарики и нагло пыталась имитировать поклёвку. На её пиршество можно было скормить целые караваи. Мало того – поплавок был явно с дефектом, потому что постоянно норовил утонуть при забросе и мне приходилось постоянно распутывать перехлестнувшийся с ним поводок. Из этого я понял, то это та самая ночная, доставшаяся Ромке удочка. Вот когда я посочувствовал его неудачам.
К сожалению – по наущению бывалых здесь рыбаков – наша кампания не захватила червей, кои по идее могли разнообразить рыбий стол и внести некоторое разнообразие в наш.
Вооружённый идеей, но не имея лопаты – я в пристроил вместо неё топор. Начав с прибрежной зоны и не обнаружив там ничего, кроме мелких муравьёв – дошёл до посадки и «вырвал» таки у природы своего законного червяка.
Червя рыба узнала. И среагировала правильно. Не успел среагировать я. Поплавок, не приняв вертикали – гордо взметнулся вверх, затем резко вниз. В панике выдернув из воды жертву – я обнаружил отсутствие нижней част наживки. Остриё крючка торчало насмешливо и вызывало тоскливые воспоминания «топорокопателя». Натянув остаток измученного ускорениями червячка – я забросил снова, но к сожалению – удача видимо осталась в другой части червя. Вяло и нехотя – мелочь догрызла моего водяного удава и поплавок, забытый, дрейфовал к камышам. Рыбалка закончилась.
Поняв, бессмысленность затеи – я решил заняться костром. Дров оставалось мало, накрапывал дождик, потому я взял топор и направился в посадку. Т.к. ближе к дороге весь сушняк изничтожили, мне пришлось забраться далеко в заросли, где я и нашёл приличных размеров сухое дерево. Срубив его - я засунул топор за пояс, схватил дерево и начал тащить сквозь его заросли. Однако в пылу боя с неприятелем, я потерял направление и понял это, когда набрёл на какую-то тачку. Тачка была добротная – на мотоциклетных колёсах, стояла тут очень давно, но выглядела как новенькая. Обросла молодыми деревцами и стояла – картинка-картинкой. И тогда я понял, что заблудился. Продолжая тащить за собой дерево, что очень не просто в таких зарослях, я пытался выбраться на дорогу, двигаясь полукругом. При этом – чёртово дерево постоянно цеплялось за всё подряд. В конце концов я подумал, что меня вот так вот с ним и найдут, поэтому бросил его к чёрту и попытался вернуться по следам. Дойдя до места экзекуции ствола – я включил логику и рассудил, что к ставку – местность должна спускаться. И действительно – пройдя метров 100 – я вышел к месту стоянки.
На этот раз я бросил топор, как лишний груз – прямо около машины и побрёл за дровами. Найдя своё дерево – двигался назад по разработанной логикой схеме и доставил его к месту. Подправив костёр – снова пошёл на промысел. Так выволок ещё парочку деревьев. А потом обнаружил сухое дерево совсем рядом.. надо было видеть с каким остервенением я рубил его! Я мстил ему за все те десятки метров, которые мне приходилось тащить через заросли его собратьев!
Учитывая, что мне удалось поспать всего пару часов в машине – энергия взялась ниоткуда. Разбудили меня взглядом. Были это 3 девчонки – лет им было где-то от 10 до 15. Одна из них глядела на меня через боковое стекло, а 2 других – обсуждали закинутые Стасом донки. Убедившись наверное, что я жив – она присоединилась к подружками и они тихо двинулись куда-то прочь. Ромка был с Юрием Ивановичем на другом конце ставка, поэтому наблюдать этого не пришлось никому.
Как-то внезапно вернулись наши. На сцене появился Стас и настойчиво предложил пожарить колбаски, вытащив откуда-то приспособления и продукты.
Колбаски жарились на решётке, стреляя в стороны струйками жира. Пожалуй – один из лучших моментов на отдыхе – это трапеза. Её не затмит даже неудачный промысел. Наслаждение превосходства обычной человеческой радости над силами природы. В трапезу – сидящий с кусочком буженины и рюмочкой водки мужик, оглядываясь на живущую своим ритмом природу, вдруг осознаёт, что он вышел из мира авто, высоких цен на жизнь и каждодневной пакостью со стороны своего народа и пришёл сюда так казалось бы легко и внезапно, будто открыл, вошёл и закрыл за собой дверь. Чудо да и только.
Когда все сели есть – мужики конечно же подняли жидкостный вопрос. Водки было достаточно. Но пива осталось 0,5 литра, кое я и принял, благосклонно пожертвованное остальными участниками концессии. Доброго вида дядька со шрамом на лице – весело, «за здравие», «чокнулся» со мной своей рюмкой.
После поедания – решено было немного развлечься. Рыжий набрал в литровую пластиковую бутылку с остатками пива – немного воды и подбросил вверх. Цель пролетела по дуге и была сражена метким выстрелом – метрах в 5-7-ми от земли. Ромка довольно улыбался, с ружьём наперевес. Виталик так же принимал участие в избиении пластика – этого демона цивилизации. В таких вот ситуациях – удивляет бесстрашие, с которым стрелок целит в бутылку, зависшую в какой-то момент напротив высоковольтной линии электропередач, проходящей над нашими головами. В качестве возможных жертв падающего провода – я бы отметил всю нашу кампанию и стоящий внизу автомобиль некой не очень дешёвой немецкой марки. Мои нестройные возражения по поводу стрельбы по проводам были наконец подкреплены командой доброго дядьки с рюмкой и траекторию скорректировали на возвышающиеся деревья. В последствии «дичь» была торжественно сожжена на остатках костра.
Алексей предложил мне опробовать ружьё, на что я отказался категорически. По-моему он обиделся. Однако я знал, что с набившими руку бутылкоубивателями мне не сравниться меткостью, потому будет испорчено всё зрелище. Да и к тому же эта ёмкость не представляет никакой ценности. Любой эстет забракует такой трофей, даже если я буду доказывать с пеной у рта, что «она бросилась на меня, хищно раскрыв горлышко».
Дожгли мусор, растащили костёр. Уезжал уставший, с желанием поскорее забраться в горячую ванну а затем спать. Машину остановили почти под самым домом. Добрёл таки домой и залез в ванную. Пока набиралась вода – включил компьютер и проверил почту. Зашёл в «аську» и почему-то с облегчением обнаружил, что меня не искали. Помню, что выключил компьютер уже выходя из ванной. Как уснул не помню. Сон был глубокий и длинный, как скучный фильм. Разбудил телефонный звонок. Проспал я - 14 часов. Болели мышцы рук и мозоли на ладонях.
И не говорите нам после этого, что мы не победители!
